Метрические и приходские книги как источник генеалогической информации для составления родословной и семейного дерева (Древа). Церковь, в которой происходило крещение, венчание, отпевание. Неудивительно, что создавшаяся ситуация привела к массовой гибели

Е.В. Старостин, д.и.н., проф. РГГУ

Митрополичье хранилище
Епархиальные хранилища
Архивы монастырей
Архивы духовных учебных заведений

Более 500 лет Русь пребывала в состоянии политической раздробленности, и только церковь, объединенная общей идеологией, в определенной степени выполняла роль связующего звена, что, несомненно, способствовало усилению центростремительных тенденции. К началу XV века земли, которые в настоящее время относятся к Белоруссии и Украине, были включены в состав Великого княжества Литовского. И сохранившаяся еще от Киевской Руси церковная организация подверглась сильнейшему влиянию католицизма. На съезде польско-литовских феодалов в 1385 г., заключивших т.н. кревскую (династическую) унию, католичество было объявлено государственной религией Литвы. Позднее в XV в. Витовт, пытаясь усилить независимость русских земель, вошедших в состав его княжества от Москвы, получил у Константинопольского патриарха согласие на учреждение самостоятельной Киевской митрополии. Где можно найти документальные следы деятельности православных церковных учреждений? Прежде всего, в светских хранилищах, например, в материалах Литовской метрики, в актохранилищах крупных польских магнатов, в украинских, белорусских, польских, чешских, словацких и т.п. архивах, несомненно, и в Ватиканском тайном архиве.

На востоке, русские земли, объединившиеся под гегемонией московских государей, в большей степени сохранили прежнюю административную структуру. С середины XV века московская церковь становится автокефальной и собор высшего духовенства 1448 г. утвердил, без согласия Константинопольского патриарха, на митрополичий престол ставленника Василия II Иону. Через десять лет произошло и разделение русской митрополии на московскую и киевскую.(1458 г). «Русская церковь, - как писал М.К. Любавский, - представляла собой в известном смысле государство в государстве». На местах, в митрополичьей епархии наместники и тиуны, державшие у себя дьяков, подьячих, недельщиков, доводчиков, проветчиков, десятинников и т.п. чинили суд и управу, собирали налоги, наблюдали за благочинием. Светская власть предпочитала не вмешиваться в процесс церковного управления. Исключением являлись, пожалуй, только особо важные дела: о заговорах, государственных изменах, разбое, душегубстве, которые подлежали княжескому суду. Управление в епархиях было аналогичным митрополичьему и, в конечном счете, копировало княжескую организацию власти.

За исключением отдельных разрозненных документов, удельные архивы (как, впрочем, и епархиальные) от этого периода до нас не дошли. Трагична была судьба великокняжеского архива, т.н. «хранил царских» (Царского архива), содержащих богатые собрания славянских, греческих, восточных рукописей… Наибольший вклад в изучение Царского архива внес С.О. Шмидт, опубликовавший серию статей и книг, в которых детально исследовал историю, состав, формы классификации, описания и использования документов главного хранилища Московского царства. Предполагаем, что восточные и греческие рукописи, скорее всего, лежали мертвым грузом, что заставило Василия III отправить посланцев на далекий Афон, чтобы подыскать сведующего монаха для их перевода и описания. Посланникам великого князя удалось в Вартопедском монастыре найти и уговорить отправиться в Московию Максима Грека. Просвещенный старец с помощью выделенных ему толмачей Димитрия Герасимова и Власия, писцов Михаила Медоварцева и троицкого монаха Силуана не только описал рукописные книги, но и перевел на русский язык Толковую псалтырь. Занимался Максим Грек также исправлением литургических книг, в которых были обнаружены ошибки. Впоследствии Максима Грека за внесенные им якобы неканонические изменения обвинили в ереси.

Гибель династии Рюриковичей, польско-шведская интервенция, бурные события Смутного времени, городские пожары в Москве 1547 и 1560 гг. оставили незаживающий след в историко-документальном наследии России: часть великокняжеского архива была увезена поляками, другая передана в архив посольского приказа.

Из церковных архивов того времени выделялось митрополичье хранилище, размещавшееся в резиденции митрополита - сначала во Владимире, а с половины XVI века в Москве. Как реакция на национальный и экономический гнет активно стало развиваться монашество на севере и северо-востоке Руси. Строятся и открываются Троице-Сергиев, Кириллов Белозерский, Ферапонтов, Спасо-Каменный, Соловецкий, Пафнутиев Боровский, Иосифов Волоцкий и др. монастыри, сосредоточившие ценные рукописные собрания. Рядом с монастырскими архивами с XIII в. возникают епархиальные хранилища (Владимирская, Тверская и др. епархий).

Усиливаются культурные связи с Константинополем и Афоном. Около 685 русских рукописей и их фрагментов дошло до наших дней с XIV в. Следующее столетие увеличит эту цифру до 3500 церковно-славянских книг. Наиболее ранний «отписной список» («отписная»), как тогда называли описи, относящийся к концу XV в., фиксировал книги и рукописи культового характера, что свидетельствовало об общем хранении книжных и архивных материалов. Новгород и поднимающаяся Москва были и остаются центрами богословского просвещения в XV в. Переезд архиепископа Макария на Московскую митрополию в 1542 г. значительно способствовал становлению Москвы как центра русской книжности. Глава иосифлян и кружка книжников во время московского пожара спасал лично от огня «Книгу Божественная правила, юже Киприян митрополит из Царяграда принесл».

Период складывания Русского централизованного государства, начавшегося при Иване Калите и завершившегося в XVI в. при Василии III (1505-1533) и Иване Грозном (1534-1584), сопровождался стягиванием в Москву документов покоренных княжеств, побежденные князья отдавали на хранение важнейшую документацию в церковные учреждения. Изъятия коснулись как светских, так и духовных хранилищ. Иоанн IV Васильевич Грозный в 1550 г. настоял на включении в Судебник требования - «старые тарханные грамоты поимати у всех». В этом же году, Иоанн IV приказал изъять жалованные грамоты у всех монастырей, подготавливая тем самым запрещение им «покупать и принимать в дар или заклад вотчины». Во время карательных экспедиций в Новгород и Псков царь в поисках крамолы приказал конфисковать «ризную казну» Святой Софии и документы монастырей и церквей Северной республики. По не вполне понятным причинам царь запретил опричникам разорять дома псковских священников и монахов.

Накопление документов обязывало церковное руководство выделять специальное лицо, которому поручалось ведение делопроизводства и хранение документов. Дьяки и подьячие, продолжая выполнять свои обязанности священнослужителей, стали часто возглавлять церковные и светские канцелярии. Укрепление системы церковных хранилищ, шло параллельно с образованием архивов приказов. В московском княжестве продолжался процесс перестройки великокняжеского управления в государственную систему. Центральное место в складывающейся сети церковных архивов занимала т.н. «митрополичья казна», в котоpoй хранились материалы, связанные с церковно-административной и хозяйственной деятельностью: послания константинопольских патриархов, решения поместных соборов русской церкви, земельные акты, тексты митрополичьих посланий, благословенные грамоты, наказы по управлению епархиями, монастырями, договорные княжеские грамоты, богослужебные книги и т.п. Здесь мы также встречаем «крепостные акты на имения, жалованные, несудимые, тарханные, меновые, отступные грамоты. По приказу митрополита Даниила был составлен сборник этих документов, находящийся сегодня в собрании Синодальной библиотеки ГИМ.(№ 276, 173). Там же находится и вторая книга, включавшая наиболее важные документы из митрополичьего архива, что позволяет нам реконструировать его состав. С этим изумительным историческим источником можно познакомиться в ГИМ.(№ 662). Несомненно, сохранившиеся грамоты митрополитов Киприана и Фотия (XIV, XV вв.), отправленные в связи с развившейся в Пскове ереси «стригольников», имели то же происхождение. Подлинные грамоты митрополичьего архива XIV-XV вв. погибли, то, что сохранилось в виде списков в копийных книгах при митрополичьей кафедре впоследствии нашло себе место в Патриаршей библиотеке Московской синодальной конторы.

Первоначальный период царствования Ивана Грозного отмечен ожиданием больших перемен. Духом нравственного очищения и антисхоластического гуманизма проникнуты произведения Максима Грека и других духовных писателей. Много потрудился на почве просвещения митрополит московский Макарий. Владыка любил книгу и чтил память церковных подвижников. Всячески поддерживая поиски старых и составления новых житий, он добился одобрения своей инициативы церковными соборами 1547 и 1549 гг. На съездах высших церковных иерархов было принято решение о канонизации многих русских, главным образом местных подвижников, что оживило работу по собиранию в епархиях архивного материала о русских чудотворцах. Сам Макарий внес в подготовленный им сборник, известный в литературе под названием «Великие Четьи-Минеи», большую часть старых и новых житий. Оживление агиографической деятельности оставило заметный след в русской церковной литературе 40-50 гг. XVI в. Однако она приходит в упадок во второй половине царствования Ивана Грозного. «Скудная содержанием и утомительно однообразная агиографическая литература, - писал известный русский историк Д.И. Иловайский, - как нельзя более соответствовала той печальной эпохе и тому упадку просвещения, которым отмечена вторая половина царствования Грозного… Ни одно замечательное литературное произведение, ни одно крупное авторское имя не нарушает сего пустынного однообразия». Использование документов церковных хранилищ проходило в рамках духовного образования. Как нельзя лучше этой цели отвечали – Степенная книга, к составлению которой руку приложил Макарий, Софийский временник, Царственная книга, История Казанской царства Иоанна Глазатого и др. О церковной археографии говорить еще рано, но ее элементы просвечивались отчетливо.

Не меньшее, а скорее, большее значение для отечественной истории имеют сохранившиеся памятники письменности из архивов монастырей. Без этих документов восстановление национальной истории русского народа было бы просто невозможно, поскольку сведения, дошедшие до нас из светских архивохранилищ немногочисленны, а порою случайны. «В этих архивах, - писал Любавский, - хранились данные грамоты на земли и угодья, полученные от князей и частных лиц, вкладные грамоты от лиц, постригшихся в монашество и жертвовавших при этом земли и угодья монастырю, духовные грамоты, по коим имущество отказывалось тому или другому монастырю, купчие, передававшиеся монастырю вместе с имуществом, меновые на мену землями и угодьями с соседними землевладельцами, отводные, разводные, разъезжие, межевые – по ограничению и разграничению монастырских имений, закладные на имения, отданные монастырю под залог, мировые или рядовые, содержащие различные соглашения относительно имений, правые грамоты, т.е. судебные решения об имениях в пользу монастыря, жалованные грамоты, льготные, предоставлявшие льготы по части податей и повинностей монастырским крестьянам на определенное число лет, жалованные обельные, освобождающие навсегда от тягла монастырских крестьян, жалованные несудимые, освобождающие население монастырских имений от подсудности княжеским наместникам и волостелям и их тиунам, жалованные тарханные, освобождающие население монастырских имений от платежа податей и разных сборов и т.п.».

Сохранившиеся описи отдаленной пустыни на реке Соре позволяют поименно назвать фамилии крупных вкладчиков в монастырскую казну церковных книг: князей Кубенских-Заозерских, ученика Максима Грека В.М. Тучкова, архиепископа Арсения, патриарха Филарета, воеводу М.М. Салтыкова, главу комиссии по составлению Уложения 1649 г. Н.И. Одоевского, «западника» Б.И. Морозова, князя И.А. Воротынского, князей Шаховских и др.

Дьяки монастырских канцелярий по примеру монастырей Византии копировали списки исходящих документов, составляя своеобразные регистры. Благодаря этому мы имеем в своем распоряжении копии документов (акты, грамоты и т.п.) Троице-Сергиева, Кирилло-Белозерского, Архангельского монастырей. Не всегда комплексы архивных документов монастырей доходили да нашего времени. Известно, что опустошительный пожар 1746 г. уничтожил большую часть архива Троице-Сергиева монастыря. К этому виду источника следует причислить сборник документов суздальских монастырей, составленный, - как полагает Любавский, - в XVI в. по повелению местного епископа. Выдающиеся литературные произведения «Сказания о Мамаевом побоище», «Задонщина» были записаны монахом Кирилло-Белозерского монастыря в конце XV в. Ефросином. Иван IV, ведший бесконечные войны со своими западными соседями, с 50–х гг. пытался ограничить аппетиты монастырских землевладельцев. Он берет на себя обязанность лично выдавать жалованные грамоты на угодья и имущество, передаваемое в монастырское хозяйство. Так, в 1551 г. царь подписывает грамоту о передаче села Раменка Бежецкого верха Троицкому монастырю, завещанное, скорее всего, перед смертью А.И. Полуектовым.

Восстановление монастырских актохранилищ после опустошений 1570 г. при Иоанне Грозном и, особенно, в Смутном времени, шло медленно. Многие документы находились «в розни», т. е. хаотическом состоянии. Начиная с I-й трети XVII в., документы приводятся в порядок, систематизируются и описываются. Остро вставший земельный вопрос вынудил монастырское руководство привести в порядок свои хранилища. Этому способствовала реформа по централизации церковного управления, проводимая Патриархом Филаретом. Копируя светскую государственную структуру, Филарет, объявивший себя Великим государем, учредил при своем дворе ряд приказов: Дворцовый, Казенный, Разрядный, Судный, в результате деятельности которых образовывалась документация. Патриарху были подведомственны митрополиты в четырех епархиях (Новгородской, Казанской, Ростовской и Крутицкой), епископы, архиепископы, управлявшие 13 епархиями. Патриарх, чьи амбиции выходили далеко за рамки традиционных представлений о роли церкви, в 1627 г. отдал распоряжение о том, чтобы все богослужебные книги «литовской печати» были заменены изданиями, опубликованными в Москве.

Поскольку некоторые церковные учреждения и монастыри были подсудны Приказу Большого дворца, на него была возложена забота о церковном имуществе, документах и т. п. В это же хранилище были переданы бумаги Монастырского приказа, закрытого по настоянию церковной оппозиции в 1677 г.

В связи с намерением провести исправление культовых текстов, Патриарх Никон в 1653 г. распорядился составить опись книг и рукописей 39 крупнейших монастырей. На следующий год он послал на далекий Афон старца Арсения (Суханова), который доставил из монашеской республики 498 рукописей. (Эти рукописные памятники, в т.ч. уникальные списки IX-XIII вв., частично были опубликованы в 1873 г. в Киеве.). Чтобы прекратить повсеместно проводить службу по-старому, Никон приказал из городских и сельских приходов изъять старые книги. Встречались случаи сожжения старых книг московской печати. По вполне понятным причинам «двуперстники» не только не отдавали священные книги, но и продолжали служить по ним. В том случае, когда власти прибегали к насилию, книги и архивы уносили в леса, в пустыни.

Монастырские описи XVII в. - явление достаточно распространенное. В «отписных списах», т.е. описях монастырских ценностей, перечислялись не только культовые предметы, но и грамоты, дела и старые книги. Описи составлялись и при передаче монастыря в казну. Так, по указу 1670 г., подписанного царем Алексеем Михайловичем, о передаче Самарского мужского Спасо-Преображенского монастыря в казну, т.е. «быть особо от Патриаршего дома», воеводой Василием Яверлаковым в 1672 г. были описаны монастырские переписные книги и архивные материалы.

Создают свои архивы и некоторые духовные учебные заведения (Киевско-духовная академия (с 1615), Славяно–греко-латинская академия в Москве (с 1685) и др.), основанные с целью подготовки кадров ученых богословов.

В досинодальный период документы по истории Русской православной церкви откладывались также в центральных и местных хранилищах учреждений светской власти. В одном из самых крупных приказных архивов – архиве Посольского приказа, наряду с постепенно сформировавшейся группой «монастырские дела», возникла коллекция документов, которая позднее получила название «сношения России с римскими папами. (РГАДА. Ф.78) «Неудивительно, что наибольшее число эпистолярных источников пришло на «смутное» время нашей истории. Нередко документы, хранящиеся в архиве Посольского приказа, сообщают факты курьезные. Иван Грозный, принимая датских послов, к их огорчению, не взял у них часы с еретическими, по его мнению, знаками Зодиака. Разными путями входили во дворец Московского кремля послы различных вероисповеданий: христианские по лестнице «у Благовещенья» на соборную паперть и далее к Красному крыльцу; «бусурманские дипломаты» - сразу же по средней лестнице к Красному крыльцу, минуя соборную паперть.

В отличие от Западной Европы русское боярство и дворянство не создали более или менее стройную систему частных дворянских архивов, в которых могли бы сохраниться источники по истории Русской православной церкви. Особенно они потеряли интерес к сохранности своих архивов после отмены местничества в конце XVII в. Многие документы, в отличие от библиотек, оказались на чердаках. Переведя столицу государства в Петербург, Петр тем самым выключил старое родовитое московское боярство из активной государственной деятельности. Практическая ценность фамильных документов была сведена к нулю, а историческая еще не народилась. Великий русский поэт А.С. Пушкин писал:

«Что русский ветреный боярин Считает грамоты царей За пыльный сбор календарей…»

Неудивительно, что создавшаяся ситуация привела к массовой гибели частных, семейных архивов в конце XVII - нач. XVIII вв., среди которых встречалось немало лиц, чья деятельность была теснейшим образом связана с Русской православной церковью.

Распространение письменной культуры в религиозной массе народа затронуло западные русские территории, пожалуй, глубже, чем восточные. Однако, вслед за митрополитом Макарием, признаем, что «не находим тогда в литовской митрополии, никаких следов оригинальной духовной литературы, если не относить к ней местных летописей» (Макарий С.57). Многие церковные памятники, судя по описи Слуцкого Троицкого монастыря, являлись копийным материалом, который можно было встретить и в архивах восточных церквей. Перечислим основные памятники церковной литературы Слуцкого монастыря: «Апокалипсис»; писания отцов и учителей Церкви, носящие преимущественно аскетический характер: Ефрема Сирина, Саввы Дорофея, Феодора Студита, Григория Синаита, Иоанна Лествичника, Симеона нового богослова; Соборники или сборники: Измарагд, Соборник годовой, постный, жития Святых, два Пролога, Патерик Печерский; книги канонического содержания - Правила великия или Кормчая, Никон, т.е. известные сборники Никона черногорца; книги богослужебные и читавшиеся при богослужении: два Евангелия тетры, Апостол тетр и другой апракос, три Служебника, два Требника, Две Псалтыри, Часослов, два Устава, Две Триоди, двенадцать месячных Миней, Евангелие толковое. Лишь очень немногие памятники дошли до наших дней. Огромные потери архивы Русской православной церкви несли на Украине и в Белоруссии. Брестская уния 1596 г. развязала руки католическому духовенству, которое с особым пристрастием приступило к чистке архивов церквей, монастырей от памятников письменности на старобелорусском и украинском языках. Уничтожение православной культуры продолжилось и позднее. При взятии в 1651 г. Киева гетманом Я. Радзивиллом «от пожара выгорел весь город», в том числе и церковные архивы. В Успенской церкви, стоявшей на Подоле вместе с церковной утварью сгорели все документы «старовечные» с привилеями великих князей русских. После присоединения Левобережной Украины к России, преемник Богдана Хмельницкого Иван Выговский, недовольный этим актом, часть гетманского архива передал на хранение в Киевский Межигорский монастырь. А его сторонник Павел Тетеря, придерживавшийся польской ориентации, после очередного поражения бежал в Польшу, прихватив с собою важные светские и духовные документы. Монахи Киево-Печерской Лавры, ожидавшие беды с той и с другой стороны, свои архивные богатства зарыли в землю, где их гибель была неминуема.

Архивы этого периода характеризуются неразвитостью административных структур, преобладанием имущественного права над публичным, частного (личного) владения над общественным, совместным хранением архивных и библиотечных материалов, музейных экспонатов, церковной казны с предметами церковного культа, отсутствием четко выраженного интереса к использованию исторических памятников. Зародившееся в XVI в. книгопечатание будет способствовать постепенному разводу нарративных и документальных источников, предоставляя каждой группе специальные места хранения. В церковной практике, в отличие от светской, этот процесс растянется на столетия .

Сегодня большинство документов по истории Русской православной церкви входит в состав Архивного фонда Российской Федерации и хранится, главным образом, в федеральных архивах, музеях и библиотеках. Эти материалы доступны исследователям, однако документы современных учреждений Русской православной церкви в научный оборот вводятся крайне редко. Специалисты выражают обеспокоенность относительно степени полноты их сохранения, отсутствия в этом вопросе единого координирующего центра, степени подготовленности документов для работы с ними и их доступности для исследователей. Редакция журнала "Отечественные архивы" попросила высказать свое мнение по этому вопросу священнослужителей, церковных историков и исследователей, работающих с документами по истории церкви. Материалы "круглого стола" опубликованы в новом номере журнала "Отечественные архивы" (2007. № 4).

М.И. Одинцов, начальник отдела по защите свободы совести Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, доктор исторических наук, профессор: В соответствии с характером сложившихся к началу XX в. отношений между Российским государством и религиозными организациями, ведение церковного делопроизводства и сохранение материалов о деятельности церковных учреждений было обязанностью для всех религиозных организаций. Именно это предопределило тот факт, что мы имеем огромный архивный фонд, касающийся религиозной жизни России. Многие епархиальные архиереи Русской церкви, осознавая важность сохранения исторических свидетельств, требовали от церковных приходов, монастырей и духовных учебных заведений постоянной заботы о церковных архивах и включения в их состав не только официальных материалов, но и других самых разнообразных сведений о церковной жизни. Для примера можно сослаться на труды известного церковного и общественного деятеля митрополита Новгородского Арсения (Стадницкого). Владыка на протяжении десятилетий тщательно собирал документы и материалы, с которыми работал и которые получал от многочисленных корреспондентов. Его огромный личный фонд, хранящийся ныне в ГАРФ, является неиссякаемым кладезем сведений по истории Русской церкви XIX–XX вв. Такого же подхода к архивным материалам он требовал и от своих подчиненных везде, где ему довелось служить.

После революционных событий 1917 г. в новых государственно-церковных отношениях официальная документация государственного значения (прежде всего, акты гражданского состояния) из церковных фондов перекочевала в государственные архивы, а оставшаяся часть, признанная государством «не нужной», в силу этого обстоятельства осталась в церковных учреждениях. Войны, революции, антирелигиозные идеологические кампании, перекраивание границ между государствами и внутри государств негативным образом сказались на составе церковных архивов – многое утрачено безвозвратно.

Но отдадим должное и тем бессребреникам 1920–1930-х гг., которые правдой и неправдой сумели убедить некоторые из государственных хранилищ принять «поповские документы». Благодаря им мы, к примеру, можем видеть, читать и исследовать подлинники материалов Поместного церковного собора 1917–1918 гг. Чрезвычайно полезны были усилия по сохранению материалов о церковной жизни и таких представителей большевистской элиты, как В.Д. Бонч-Бруевич, П.А. Красиков А.В. Луначарский, П.Г. Смидович.

Парадокс, но «спасателями» многих церковных документов выступали и всякого рода карательные, контролирующие или идеологические учреждения советской эпохи. Понятно, что делалось это исключительно из прагматических устремлений, но этот документальный пласт зачастую оказывается единственным источником наших сведений о религиозной жизни в СССР. Таковым, к примеру, является фонд Совета по делам религий РПЦ (позднее – религиозных культов), хранящийся в ГАРФ и содержащий десятки тысяч единиц бесценных документов.

Разрушение СССР вновь пагубным образом сказалось на церковных архивах, обрекая их на разделение и утраты.

Доступность церковных архивов – это проблема не сегодняшнего дня. Достаточно вспомнить, как трудно порой было российским историкам, обращавшимся к церковной тематике, «проникнуть» не только в архивы действовавших церковных учреждений, но и в фонды государственных архивов, содержащих необходимую для их исследований информацию по государственно-церковным отношениям. Зачастую требовались многочисленные справки, разрешения, согласования, проверки. Так и в советскую эпоху архивы церковных учреждений или иных, соприкасавшихся с ними учреждений находились в государственных хранилищах на «закрытом» хранении и фактически были недоступны. Лишь последние два десятилетия существенным образом изменили ситуацию, и исследователи могут работать с этими материалами. И мы должны вновь и вновь благодарить всех архивистов, которые сохранили документы по истории нашего Отечества.

Советский период обострил проблему архивов действующих религиозных учреждений. Они не были востребованы государством; частных архивов, куда их можно было поместить, не существовало, и в результате их судьба во многом зависела от личной инициативы и желаний конкретных церковных служителей. Можно утверждать, что к концу советского периода таковых церковных архивов практически не имелось.

Несколько по-другому складывались судьбы архивов при религиозных центрах, в том числе при Московском патриархате. В послереволюционный период все они начинали с нуля, поскольку ранее принадлежавшие им документы и материалы были реквизированы в ходе различных неоднократных обысков. Постепенно формировался новый массив документов, который был полностью закрыт для светских исследователей. Такое положение сохраняется и сегодня, когда практически каждая церковь имеет подобного рода архив. Очевидно, назрел вопрос о выработке правил, согласно которым эти архивы могли бы поступать в государственные хранилища.

Архимандрит Макарий (Веретенников), магистр богословия, профессор Московской духовной академии, лауреат Макариевской премии : Архивы и материалы, содержащиеся в них, – это хранилища нашей памяти, наше наследие, настоящее и будущее. Первоначально на Руси архивы существовали при княжеских резиденциях, архиерейских кафедрах, монастырях, храмах, в боярских усадьбах и т.д. Материалы канцелярии, выходившие из непосредственного употребления, откладывались и хранились отдельно. Позднее они выделились как самостоятельные, прежде всего, государственные учреждения. При этом была продолжена сложившаяся традиция тщательного и бережного учета и хранения документации. На судьбах церковных архивов сказывались тенденции внутригосударственной политики.

После революции Церковь лишилась земельных угодий, затем – функции фиксирования гражданского состояния населения; соответствующая же документация была передана в государственные учреждения, а спектр церковных документов сузился. Начавшиеся затем гонения на Церковь и духовенство привели к массовому уничтожению церковной документации. Сохранившиеся церковные документы в архивах – это лишь некоторая часть делопроизводственного церковного фонда. Следует отметить, что сохранение документации, «вещдоков», в последующее время в обстановке постоянных репрессий было достаточно опасно. Затем репрессивные меры против Церкви ослабли, но идеологический гнет продолжался и не ослабевал до самого последнего времени. Однако жизнь шла и находила определенное отражение в документах. Но в Церкви чаще работали люди, достигшие пенсионного возраста, «воспитанием» которых власть меньше занималась и меньше их тревожила. Правда, профессиональность таких кадров могла оставлять лучшего, однако в условиях выживания Церкви это было вполне приемлемо. Состояние же церковных архивных материалов зависело от качеств персонала, через руки которого они проходили.

С началом перестройки возник диалог общественности и духовенства. В январе 1988 г. при встрече преподавателей и студентов Московской духовной академии и Историко-архивного института поднимался вопрос о состоянии церковных архивов. Сегодня можно говорить об архивах приходских храмов, монастырей, духовных учебных заведений, епархий и центральных церковных учреждений. В какой степени они сформированы, это зависит, прежде всего, от срока действия самих учреждений. Инструкций центральной власти по данному вопросу, как кажется, не было. В духовных же учебных заведениях в учебных программах, если и упоминается данная проблематика, то преимущественно в историческом контексте.

Б.Л. Фонкич, член-корреспондент Афинской академии, член Международного комитета по греческой палеографии, почетный доктор Солунского университета им. Аристотеля, доктор исторических наук, профессор: Думаю, что почти 50-летний опыт изучения греческих рукописей и документов, работа в библиотеках и музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Киева, Львова, Венеции, Ватикана, Флоренции, Мюнхена, Берлина, Афин, афонских монастырей, Оксфорда, Лондона, Парижа, Мадрида, Софии и многих других позволяют мне сказать несколько слов о греческих рукописных книгах и документах, хранящихся в монастырях христианского Востока.

До нашего времени дошло почти 65 тыс. греческих рукописей IV– XIX вв., тысячи документов византийского и поствизантийского периодов греческой истории. Почти половина греческих рукописных книг (вероятно, около 30 тыс.) находится в различных хранилищах греческого мира (в границах четырех восточных патриархатов); что касается документов, то, по-видимому, не менее 90 % их принадлежит греческим монастырским архивам и находится как в самой Греции (Афон, Метеоры, Патмос, Фессалоника и др.), так и на Синае, в Палестине, в Каире.

Если все рукописные фонды, сосредоточенные в государственных хранилищах Европы, уже давно доступны для изучения, то монастырские собрания греческого ареала, будь то рукописные книги или документы, и по сей день остаются, по существу, недоступными для их научного освоения, для систематической работы над ними. Разумеется, та ситуация, которая существовала в XIX в., давно и значительно изменилась в лучшую сторону: многие монастырские библиотеки и архивы теперь хорошо оборудованы, при желании можно получить даже микрофильм или другую копию какого-либо материала, кое-где ведется (или планируется) каталогизация фондов. Но при всем этом даже в уже, казалось бы, давно освоенных наукой местах специалист может столкнуться с нежеланием хранителей открыть свои фонды, выдать нужные материалы, вообще показать хоть что-то. В нашей среде хорошо известен случай, когда в 70-х гг. XX в. знаменитому бельгийскому ученому Жаку Норэ синаиты отказались выдать для работы 17 рукописей Григория Назианзина. Я сам, несмотря на все свои связи и знакомства в греческом ученом мире, сталкивался с отказами (причем «объяснения» причин были на уровне откровенного вранья) в Метеорах, на Патмосе и даже на Св. Горе.

Несколько легче дело обстоит, когда вас интересуют рукописные книги. Если же доходит до документов, то можно натолкнуться на препятствия, для преодоления которых не хватит и целой жизни. Достаточно вспомнить предысторию издания французскими византинистами «Архивов Афона»! Существуют хранилища, которые бывают закрыты для кого бы то ни было десятилетиями. Вот уже многие годы, например, Лавра св. Афанасия на Афоне не желает пускать специалистов для изучения своих фондов.

Все было бы хорошо, если бы сами владельцы хотели и умели исследовать и каталогизировать рукописи и документы. Но ведь этого почти никогда не бывает! В лучшем случае привлекаются специалисты со стороны, однако это крайне редко приводит к положительному результату.

Мне представляется, что преодолеть сложившуюся ситуацию – по крайней мере, в ближайшие десятилетия – невозможно: в греческом обществе нет сил, которые были бы заинтересованы в этом – ни среди светских деятелей науки и культуры, ни, тем более, в среде Православной церкви.

Е.В. Старостин, председатель секции по проблемам документов церковных архивов Центрального совета Российского общества историков-архивистов, доктор исторических наук, профессор: Русская православная церковь внесла огромный вклад в развитие хозяйственной, социально-политической и духовно-культурной жизни России. Целые века нашей истории оказались бы сплошным белым пятном, если бы не сохранились исторические памятники, вышедшие из недр РПЦ. Поколения живущих, как минимум, должны быть благодарны безвестным хранителям нашего общего историко-культурного достояния.

В дореволюционную эпоху РПЦ создала у себя эффективную систему хранения документов: функционировали в культурных центрах страны церковные древлехранилища, консисторские и епархиальные архивы, прекрасные коллекции собрали духовные академии. В начале XX в. в правительственных кругах России серьезно обсуждался вопрос о создании на базе Архива Св. синода центрального церковного хранилища. После 1918 г. Церковь потеряла многое. Со временем, конечно, государству необходимо вернуть РПЦ ее документальное наследие в виде оригиналов или копий, но только при условии обеспечения достойного хранения и возможности использования. Первые шаги Церкви в этом направлении после распада СССР обнадеживают мало: церковные иерархи если и понимают важность сохранения историко-культурного наследия, то оставляют это до греческих календ. Современный архив стоит дорого, еще дороже – подготовка квалифицированных кадров и содержание структуры архивов как носителей культурной духовной памяти народа.

Позитивные изменения, безусловно, происходят: восстановлено делопроизводство в церковных учреждениях и текущее хранение документов; идет процесс воссоздания местных архивохранилищ; Патриаршая библиотека в Андреевском подворье, наряду с изданиями, стала принимать и церковные фонды; изучены архивы КГБ и других репрессивных органов для выявления документов о новомученниках; появились два справочника-указателя архивных документов по истории РПЦ; в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете с 2001 г. студенты получают образовательные услуги по историко-архивоведению; секция ЦС РОИА в 2003 г. провела первую международную конференцию по архивам РПЦ; в Историко-архивном институте открыта специализация по церковным архивам и готовится к выходу 1-й том путеводителя по документам РПЦ, сохранившимся в государственных архивах России, Украины и Белоруссии. Публикация этого солидного почти тысячестраничного издания, в подготовке которого участвовали архивисты трех славянских стран, будем надеяться, послужит активизации жизненно важной работы по сохранению нашей исторической памяти.

Священник Андрей Дудин, заведующий Вятским епархиальным архивом (ВЕА): В нашей епархии архив воссоздан указом архиепископа Вятского и Слободского Хрисанфа 31 августа 1998 г.

Приятно, что тема сохранения архивного наследия Русской православной церкви вновь актуальна. Изначально казалось, что она состоит лишь в отсутствии управления архивным фондом РПЦ, однако изучение комплексов документов канцелярий разных епархий показало, что архивный вопрос в Церкви – это вопрос будущего. Подавляющее большинство епархий ведет свое делопроизводство с 1960-х гг., оно было незначительным по объему, поэтому с этим комплексом вполне справляется канцелярия. Со временем, когда объемы документов епархиального делопроизводства возрастут, проблема хранения и учета архивного наследия обострится. В нашей епархии она уже решена: канцелярия хранит документы в течение 10 лет и передает в ВЕА, приходы епархий и отделы епархиального управления сдают документы каждые 5 лет, Вятское духовное училище – ежегодно. Это основной принцип комплектования нашего архива. Кроме того, на ежегодном епархиальном собрании заведующим архивом делается особый доклад, в котором он указывает на недостатки в этой работе на приходах и способы их устранения.

Сегодня в ВЕА 15 тыс. ед. хр., 47 фондов, в том числе старопечатной и рукописной книги XVI–XX вв. Большинство документов относится к послереволюционному периоду. Это не случайно, так как подавляющая часть церковных архивов, в том числе архив Вятской духовной консистории, после закрытия епархии в 1936 г. были переданы в Государственный архив Кировской области. Среди наиболее интересных – документы о репрессированных священниках и мирянах Вятской земли; постоянно пополняемый с помощью прихожан фотофонд, в котором свыше четырех тысяч фотографий духовенства, храмов епархии, богослужения с конца XIX столетия до настоящего времени.

ВЕА проводит экскурсии по храмам и монастырям города, принимает участие в паломнических поездках, ежегодных Трифоновских образовательных чтениях. Сотрудники архива готовят публикации на исторические темы в областных периодических изданиях и епархиальной газете, экспозиции в музеях, выставочных залах не только Кировской области, но и в других городах России, в частности в Москве, Вологде, Костроме.

В 2007 г. в рамках юбилея 350-летия Вятской епархии архив готовит две выставки. 2 августа откроется выставка «Владыка Вениамин Тихоницкий», посвященная 50-летию кончины этого видного иерарха Вятской церкви. Другая выставка откроется в октябре в здании областного краеведческого музея и по возможности полно представит сокровища фондов (более 300 экспонатов) епархиального архива.

Значительное внимание в архиве уделяется обновлению материально-технической базы. В 2008 г. ВЕА отметит свой 10-летний юбилей. В качестве подарка исследователям готовится первый справочник по фондам архива. Работа в этом направлении продолжается.

В.Ф. Козлов, заведующий кафедрой региональной истории и краеведения ИАИ РГГУ, кандидат исторических наук, доцент: Проблема доступности и использования архивных документов об истории и судьбах храмов и монастырей сегодня становится все более актуальной. С начала 1990-х гг. только РПЦ переданы десятки тысяч храмов и часовен, которые приходится восстанавливать, собирая для этого материал в архивах, библиотеках и музеях. Перед общинами встают также задачи написания и издания полной истории храма и прихода, организации текущего архива, а иногда простой музейной экспозиции.

Известно, что практически все крупные архивы Церкви вскоре после революции 1917 г. перешли в государственные архивохранилища, т.е. практически были национализированы. Тем не менее хранящаяся в государственных архивах документация (фонды центральных, епархиальных и приходских церковных учреждений – Св. синода, учебных и благотворительных учреждений, консисторий, правлений, комитетов, отдельных монастырей и храмов) не только доступна для исследователей, но и снабжена научно-справочным аппаратом. Главная же возникающая в этой связи проблема – нередко высокая для общин цена копирования церковных документов для нужд храма, создания своего архива, музея и т.д. Приходам следует дать право широкого копирования бывших церковных документов по цене себестоимости бумаги и расходных материалов.

Такое же право следует дать Церкви в лице ее приходских и монастырских общин при копировании хранящихся в государственных архивохранилищах документов учреждений (административные отделы, церковные столы, культкомиссии, комитеты и др.), занимавшихся в 1920–1980-е гг. надзором за храмами, ремонтно-реставрационными работами и хранением движимых памятников (реставрационные мастерские, музеи и др.). В условиях почти полного прекращения документирования храмами своей жизни в советскую эпоху в фондах вышеперечисленных государственных учреждений сохраняется часто уникальная информация о последних годах жизни храма, его закрытии, судьбе имущества. Современные приходы должны иметь также преимущества в использовании этих документов.

Особенно велика для возрождаемых храмов проблема доступности изобразительных источников – чертежей, планов и, конечно, фотографий. Так, например, за копирование фотографий в фототеке ГНИМА им. А.В. Щусева (фонды Московского археологического общества и Центральных государственных реставрационных мастерских) с прихожан, как, впрочем, и других категорий исследователей, требуют непомерно высокую цену. Современные церковные приходы сильно пострадали от государственного атеизма в известные времена, и им должны быть предоставлены максимально благоприятные условия пользования хранящимися в государственных архивах документами.

В то же время и у современной РПЦ немало архивных проблем. Мы почти «потеряли» 20-летнюю историю возрождения храмов и монастырей – быть может, один из самых ярких и интересных периодов в истории Церкви. Подавляющее число приходских общин не ведет систематической записи событий своей современной истории, поэтому многие вопросы образования общин, передачи храмов верующим, ремонта и реставрации, благоукрашения, организации приходской жизни так и остались незадокументированными. Современная приходская отчетность оставит истории сухие, краткие и довольно скучные отчеты. Возможно, нужно вспомнить обязательную до революции практику ведения в каждом приходе подробной церковной летописи.

Храмы, монастыри играют все большую роль в современной социокультурной жизни городов и сел, региональной истории, развитии краеведческого движения. Организация системного документирования церковно-приходской жизни и тесное сотрудничество Церкви с центральными и региональными архивными учреждениями – важнейшая общая задача. Кстати, такое сотрудничество могло быть нацелено также на архивную обработку и введение в научный оборот и до сих пор недоступных исследователям материалов о деятельности Церкви после 1917 г. В нескольких регионах такая работа уже началась.

Протоиерей Борис Даниленко, директор Синодальной библиотеки Московского патриархата, кандидат богословия: Судьба церковных архивов в современной России тревожит многих специалистов, и это неспроста. До революции архивное дело Русской православной церкви, а точнее – Ведомства православного исповедания, было поставлено на должную высоту. Когда в наше время мы говорим об образцовом церковном архиве, в первую очередь на память приходит архив Святейшего синода, находившийся до последнего времени в недрах Российского государственного исторического архива в Санкт-Петербурге в здании Синода. К сожалению, уже не первый год этот архив недоступен для исследователей. Синодальный архив, между тем, был не только образцом в отношении систематизации и сохранности уникальных документов, но и примером стабильности архивного хранения. С момента своего создания и до первых лет начавшегося тысячелетия он находился на одном и том же месте, известном каждому церковному ученому, каждому российскому историку-архивисту.

В Синодальном архиве хранятся материалы, касающиеся строительства церквей и монастырей XVIII–XX вв.: развертки фасадов, выполненные тушью и акварелью с особенным художественным даром. Многие из дел архива содержат поистине уникальные сведения, касающиеся биографий российских иерархов. Без знания этого архивного собрания невозможно говорить о материалах Учебного комитета и православных духовных миссий, личных собраниях церковных ученых и незавершенных издательских проектах.

Тот, кто имел счастье работать с синодальными документами в здании на Сенатской, открывал старые папки-картоны с подписями, сделанными фиолетовыми чернилами незабвенным К.Я. Здравомысловым, последним начальником Синодального архива, может без преувеличения сказать: «Я причастен Синодальной эпохе». Папки эти стояли на древних стеллажах, сделанных много десятков лет назад, их строй и лад не смел нарушить никто… Можно было лишь дивиться тому, что ни Первая империалистическая война, ни Октябрьская революция, ни Великая Отечественная война, ни блокада Ленинграда, ни репрессии 1930–1950-х гг., ни «хрущевская оттепель» с ее атеистическими заморозками никак не отразились на судьбе, точнее – месте расположения в культурном пространстве города на Неве этого церковного сокровища. В наше время Синодальный архив, как и весь РГИА, перемещен на новое место, и можно лишь тешить себя надеждой, что пройдет немного времени и мы, как и раньше, сможем пользоваться его сокровищами.

Конечно, условия работы в архиве были плохими. Помнится, как пять лет назад оказавшись там в морозные зимние дни, я поражался стойкости работников архива: они, укутанные в пуховые платки, работали при температуре тринадцать градусов. Вид у них был, как у январских снегирей… И самим исследователям было сложно работать в плохо отапливаемых помещениях, но прежде всего стоит преклониться перед героизмом служащих архива, продолжателей дела своих дореволюционных предшественников. Они-то и стали чуть ли не единственными противниками перемещения архива.

Я считаю, что была совершена чудовищная ошибка. У каждого места есть свой гений. И, конечно же, был genius loci и у Синодального архива. Уцелел ли он? Наверное, каждый из исследователей, работавших с документами этого собрания, вправе как персонифицировать такого гения, так и отрицать сам факт его существования. Но это дело личное… А вот распоряжаться столь вероломно судьбой самого значительного церковного архива России никто из нас не вправе! Видно, опять впопыхах забыли об ученом сообществе – историках, филологах, богословах, словом, о всех тех, кто знает толк в архивном деле…

Будущая судьба личных архивов современных православных иерархов, клириков, церковных ученых – это тоже вопрос, по поводу которого приходится переживать сегодня. В России еще в прошлом столетии была жива некая культура эпистолярного жанра. Люди писали друг другу письма. Существуют уникальные собрания, включающие переписку церковных иерархов, церковных ученых, представителей белого и черного духовенства и просто русской интеллигенции с духовными лицами. Достаточно вспомнить, наверное, лучшее в этом отношении собрание Н.Н. Глубоковского, хранящееся в «Доме Плеханова», в филиале отдела рукописей Российской национальной библиотеки. Люди писали друг другу, потому что не имели возможности говорить «уста к устам», не могли встретиться лично. Письма эти заключали в себе все: и рассказы о случившемся в научно-академическом и церковном мире, и реакцию на те или иные события в дореволюционной России. Письмам доверялись самые сокровенные мысли, которые были подчас оформлены в виде целых эссе, очерков… Но прошло время, и все изменилось. Сначала появился телефон, потом Интернет, и, наверное, по прошествии нескольких десятилетий о работе современных ученых-гуманитариев вообще и богословов в частности уже невозможно будет говорить по материалам их переписки. Мне кажется, сейчас наши письма носят сугубо канцелярский, уведомительный характер. Даже в церковной среде они обычно не имеют научного значения. Обсуждение того или иного события происходит отнюдь не в привычной для наших предшественников форме – в лучшем для позднейших исследователей случае оно сводится к электронной переписке. Трудно найти письменное послание, возникшее в течение последнего года, которое проливает свет на тот или иной исследовательский вопрос в области, например, церковной истории. Исключение – международная переписка. Иногда ученые все-таки доверяют еще запискам и письмам свои самые сокровенные мысли, обращаясь к далеким коллегам. Но это, скорее всего, своеобразная дань конспиралогии минувших лет.

Одной из проблем современных церковных архивов является и то, что они, как и родственные им библиотеки и музеи, возникают стихийно. Нет каких-либо общецерковных предписаний о необходимости их создания при епархиальных управлениях, монастырях, духовных учебных заведениях и, тем более, приходах. Там, где находятся инициативные и достаточно подготовленные в профессиональном отношении специалисты, что-то получается. Существуют, слава Богу, добрые примеры. Конечно, «в силу служебной необходимости» во всех церковных учреждениях рано или поздно возникают делопроизводственные архивы. Но организованного «архивного пространства» в Русской православной церкви до сих пор не существует. Нужны диалоги: диалоги между людьми, которые работают как церковные ученые в светских архивах, в светских рукописных собраниях, и между специалистами, которые, представляя интересы государственных учреждений и неких светских институтов, работают или хотят работать с церковными материалами. Мне кажется, что совместные конференции, встречи, диалоги проводятся редко.

Воссозданная в 1987 г. Синодальная библиотека Московского патриархата стала «тихим пристанищем» для некоторых коллекций церковных документов, представляющих интерес для исследователей. Сейчас к печати нами готовится ряд описаний коллекций. Фонды Синодальной библиотеки, включая ее архивную часть, доступны для всех категорий читателей. Кстати, принцип общедоступности был взят нами в качестве основополагающего еще на этапе начальной деятельности библиотеки.

Завершая сказанное, замечу, что нам, церковным людям, хотелось бы видеть в деятельности государственных архивных учреждений современной России образец, которому можно будет подражать, не опасаясь за ответ пред Богом и людьми.

В этом архиве я тоже была один раз и сделала вывод: мне проще обращаться к московским знакомым, которые могут помочь и разыскать здесь необ-ходимые материалы.

Я попросила написать о работе в этом архиве мою коллегу, имеющую большой опыт работы в ЦИАМе, Фещенко Ирину.

Центральный исторический архив Москвы находится на юго-западе города, около станции метро Калужская. В нем хранятся документы с первой половины 18 века до 1917 года, хотя в отдельных случаях встречаются документы как более раннего, так и позднего периода. Надо сказать, что в настоящее время архив хранит документы двух ранее единых, а ныне разных субъектов Федерации - города Москвы и Московской области. В том же здании расположен Центральный муниципальный архив города Москвы, где собраны документы с послереволюционного периода до наших дней. Оба архива имеют общий читальный зал, работать в них можно одновременно.

Читальный зал архива работает 4 дня в неделю: в понедельник, вторник, четверг с 10.30 до 17.30, в пятницу с 10.30 до 16.00.

Большинство описей находятся в читальном зале, если опись мало востребованная, то ее необходимо заказывать. Заказ по описям выполняется на следующий рабочий день.

Делать заказ необходимо не позднее, чем за час до окончания работы читального зала. Норма по количеству дел - 3 единицы хранения, по листажу - не более 500 листов единовременно. Выдаются дела на 4-й рабочий день, включая день заказа и выдачи, т.е. если заказ был сделан в понедельник - выдадут в пятницу, со вторника - на понедельник и т.д. Таким образом, неделя работы практически выпадает.

Будьте готовы к тому, что Вам выдадут не все заказанные дела, даже без учета того, что часть дел может оказаться требующими переплета или реставрации. Если вы получите 2 из 3 заказанных метрик -то это идеально, т.к. норму по листажу соблюдают строго. По ревизским сказкам можно рассчитывать на одно дело в день. Но никто не мешает Вам четыре дня подряд заказывать одни и те же ревизские сказки, а затем получать их в течение других четырех дней.

Надо сказать, что сотрудники архива очень строго соблюдают установленные там порядки. Договориться ни с кем не получится. Работники читального зала никак не могут влиять на работников хранилища, не могут по своей воле ускорить или затормозить выдачу дел, или выдать вам больше положенного. Очень строго соблюдается запрещение на самостоятельное фотографирование. Лучше даже и не пытаться проносить фотоаппарат, т.к. последствия могут быть самыми плачевными для вас.

Архив оказывает услуги по ксерокопированию, сканированию и фотографированию интересующих вас дел, но с рядом условий. Первое - объем копирования не может превышать 10% дела. Это правило очень сложно соблюдать при работе с личными делами, где интересен практически каждый лист. Второе - расценки на копирование очень высокие. Выдача документа - 340 рублей, плюс около 60 р. за лист за само копирование. В личных делах отдельным документом считается практически каждый лист, поэтому стоимость копирования оказывается иногда очень высокой.

При архиве имеется библиотека, ранее расположенная в том же здании, но сейчас переехавшая во вновь построенное соседнее. Режим работы совпадает с режимом работы читального зала. В читальном зале библиотеки в свободном доступе находится много справочных материалов по Москов-ской губернии - адрес-календари, справочно-информационное издание «Вся Москва», списки населенных мест Московской губернии различных годов издания, материалы по истории московского купечества п/р Найденова и много другой, не менее полезной литературы. Если же издание есть в библиотеке, но находится не в читальном зале, то при заказе до 13 ч. его можно получить после 14 ч., а при заказе в более позднее время - на следующий рабочий день. В этом же новом здании расположен зал для прос-мотра микрофильмов.

Если же говорить о фондах, наиболее часто используемых при , то необходимо отметить несколько моментов. К сожалению, по Московской губернии практически отсутствуют 4 и 5 ревизии, погибшие в огне при пожаре 1812 года. Отдельные экземпляры попадаются в описи 16 фонда 51 (Казенная палата), но они составляют очень маленькую часть от реально бывшего количества. По самому городу ситуация лучше. К счастью, в архиве очень неплохо сохранились , которые, несмотря на многочисленные ошибки в них, достаточно час-то помогают заменить утраченные 4 и 5 ревизии. Основная масса исповедных росписей находится в фонде Московской духовной консистории (203), опись 747. Так как эта опись неоднократно пропадала с полок читального зала, в настоящее время она находится у сотрудников, которые выдают ее по просьбе посетителей.

Интересно отметить, что метрические книги сел могут находиться в трех фондах. Первый, консисторский вариант - в фонд консистории, а вот церковный - как в фондах церквей уезда, так и в фонде духов-ного правления уезда. Для города Москвы церковные экземпляры следует искать также в фондах сороков. Сорок - городской церковный округ, которых в Москве было шесть.

Практически не сохранились в архиве материалы Первой Всероссийской переписи населения 1897 года. В фонде 199 (Московский столичный и губернский статистический комитет) находятся переписные листы буквально по 3-4 населенным пун-ктам Богородского уезда.

Но особо я бы отметила фонд Москов-ской губернской земской управы (184). В документах его статистического комитета имеются разнообразные переписи сельского населения, в том числе проходившая в 1869-71 годах перепись сел по волостям, охватившая всю территорию Московской губернии. Ее материалы по содержанию ничуть не уступают ревизиям, а точнее - даже более информативны, т.к. содержат сведения по занятости населения отхожими промыслами, с указанием профессии, срока паспорта, об имеющихся фабричных заведениях и работающих на них, о количестве скота в семье, о материале, из которого построен дом. Даются дополнительные сведения по населенному пункту, на каком расстоянии от церкви, крупной дороги, железнодорожной станции, находится тот или иной населенный пункт, какие есть в нем общественные здания и заведения, как богоугодные, так и питейные. Подобная перепись, но по отдельным волостям проводилась и в 1886 году, в ней так же указывалось грамотность каждого человека. Перепись 1883 года, также охватывавшая территорию всей губернии, менее информативна с точки зрения персоналий, т.к. в ней поименно указывались только домохозяева, а остальные члены семьи были представлены только общим числом мужчин и женщин, но не менее интересная с краеведческой точки зрения, т.к. она тоже содержала сведения о количестве скота, о наделе земли, о том, кто ее обрабатывает, об арендуемых покосах и прочее. Кроме того, по отдельным волостям и населенным пунктам могли проводиться мини-переписи и в другие сроки.

Нельзя обойти и еще один ценный источник информации - списки избирателей в земство (фонд 2336) и в Учредительное соб-рание (ф.2337) августа-сентября 1917 года. В этих выборах впервые принимали участие и женщины. Возрастной ценз - 20 лет. Таким образом, на этот момент оказалось учтенным все взрослое население губернии по сельской местности и уездным городам. Кроме ФИО и возраста делались отметки об участии в выборах, об отсутствии по месту жительства, например по причине службы в армии или нахождении в плену. Указывалось, имеет ли человек домообзаведение или только проживает.

Представляется интересным и фонд Московского Воспитательного дома (108). Во многих семьях Подмосковья находились его воспитанники, которые женились, выходили замуж, становились крестьянами. Конечно, никто не сможет установить родителей младенца, «принесенного в 2 часа пополудни, возраст около 2-х дней, при нем одна ветошка, крест медный», но достаточно точную дату рождения ребенка установить можно. А в более поздний период есть вероятность узнать и имя матери.

И последнее, о чем хотелось бы сказать - о бесфамильности населения. При работе в ЦИАМ с этим приходится сталкиваться постоянно. Даже в послереволюционный период попадаются люди, не имеющие фамилий, что уж говорить о более раннем времени. Несмотря на то, что многие фамилии появились на рубеже 18 -19 веков, их фиксирование в официальных документах могло не происходить. Иногда фамилии фик-сировались с начала 19 века в церковном экземпляре метрик, но при этом не указывались в консисторском. Более того, фамилии были очень неустойчивы, так, например двоюродные братья вполне могли писаться под разными фамилиями. Кроме того, существовали и уличные фамилии-прозвища, которые могли стать и официальными. «Самохвалов, а по народному прозванию Комаров» - эта запись в метрике, конечно идеальный вариант, при котором становятся очевидны обе фамилии, но это скорее исключение из правил. Мне, например, никогда не удастся доказать родства со своими прадедом и прабабушкой, т.к. в метрике дед записан под уличной фамилией, а прожил всю сознательную жизнь под официальной, как и один его брат. А вот два других - так и стали жить с уличной.

Поэтому хочу обратить особое внимание на то, что при поиске в ЦИАМ по крестьянам нельзя ориентироваться только на фамилию. Она в данном случае - вторичный признак. Самое главное - имена, отчества и географическая привязка.

Московское мещанство в силу своей многочисленности делилось на слободы, которых в Москве было более 30. Слобода - это не место проживания, а место приписки. Не зная слободы, осуществлять поиск по мещанам очень тяжело, т.к. приходится просматривать алфавитные списки ко всем слободам (фонд 5 - Московская мещанская управа). Если же слобода известна, то основные сведения можно получить из посемейных списков, которые находятся в том же фонде, после чего переходить к ревизиям (фонд 51). Все алфавиты и посемейные списки микрофильмированы, поэтому всегда выдаются без проблем.

Учитывая, что архив имеет некоторые особенности, перед началом исследования необходимо внимательно ознакомиться с регламентом и методическими рекомендациями по работе в ЦИАМ, которые предоставляются сотрудниками читального зала.

Друзья, пожалуйста, нажимайте на кнопки соцсетей, этим Вы поможете развитию проекта!

Церковная метрическая книга - это реестр, содержащий официальные записи актов гражданского состояния, а также другие значимые пометки из жизни населения конкретного уезда, например смена вероисповедания. Метрическая книга представляет собой хронологический список событий за год, делящийся на три основные части:

1) записи "о рождающихся" (рождение ребенка);

2) часть "о бракосочетающихся" (заключение брака);

3) блок "об умирающих" (смерть и её причины).

Однако, стоит отметить, что в записи метрической книги церкви не попадали младенцы, умершие до крещения и самоубийцы. Имела место трудность с местами, где население было сильно растянуто по большим территориям. В таких губерниях и епархиях люди могли быть захоронены без обряда погребения и участия представителей духовенства, что делало невозможным отметку подобных событий в метрической книге об умерших. Была и другая особенность ведения метрик: в связи с тем, что регистрация событий священниками происходила со слов, в записях метрических тетрадок зачастую можно встретить бытовые (народные) названия населенных пунктов или отдельных их частей. Знание важных нюансов, описанных в этой статье, может пригодиться при составлении родословной книги и проведении эффективного генеалогического исследования.

Из чего состоит метрическая книга, образцы записей

Первое, что стоит уяснить читателям - в метрические книги заносились записи не о фактах рождения, брака или смерти, а о регистрации церковных обрядов. Изначально приходским священникам вручались незаполненные тетради (сшитые листы бумаги) с графическим распределением блоков, и только после их заполнения тетради становились метрическими книгами. В зависимости от года и места заполнения, некоторые данные могли отсутствовать. Если Вы встретите в тексте какие-то незнакомые термины и хотите прояснить, что они означают - их определения Вы можете прочитать в эксклюзивном разделе "Генеалогическая энциклопедия " на нашем сайте сайт.

Пример (образец) записи о родившихся:

"Метрическая книга, данная из Стародубской духовной консистории в церковь Вознесения Господня уездного города Стародуб, 1-го округа благочиния Стародубского уезда, для записи родившихся, браком сочетавшихся и умерших на 1887 год. Запись о рождающихся.

Счет родившихся в августе мужеска пола 76.

14 октября 1900 года родился и 15 сентября крещен Сергей, его родители стародубский мещанин Поликарп Васильев сын Дружников и законная жена его Лидия Иоаннова, оба православного вероисповедания.

Восприемники: стародубский мещанин Николай Иоаннов Дружников и Ерофея Николаева Сердюка жена Васса Карпова.

Таинство крещения совершил приходский священник Михаил Вострецов".

В записях о рождающихся указывались порядковый номер ребенка, дата его рождения и крещения, пол и имя. Помимо вышенаписанного в метрических книгах о родившихся можно встретить место проживания, принадлежность владению (какому помещику принадлежали), сословие, национальность (редко), вероисповедание, имена, фамилии, отчества отца и матери. Если таковые не были известны, то делалась запись, указывающая на незаконность рождения. При наличии восприемников (крестных родителей) записывались и они, а также их сословная и владельческая принадлежности. Дополнительно в части о родившихся прописывали кто из священно и церковнослужителей совершал обряд крещения и где он проходил. Такие обряды могли проходить в церкви или доме прихожанина.

Пример (образец) части о бракосочетавшихся:

"Метрическая книга, данная из Камышинской духовной консистории в церковь Благовещения села Ярцево Камышинского уезда Камышинской губернии для записи родившихся, бракосочетавшихся и умерших на 1891 год. Запись о браком сочетавшихся.

Жених - села Ярцево умершего крестьянина Семена Ивановича Рыбакова сын Антон, православный, первым браком, 20 лет.

Невеста - села Ярцево крестьянина Николая Ипатьева дочь Ксения, православная, первым браком, 19 лет.

Поручители: по жениху - крестьяне данного села Иван Сергеев Рыбаков и того же села Михаил Антоном Рыбаков, по невесте - крестьяне Иона Васильев Семин и Кирилл Сергеев Дикий - оба села Ярцево.

Таинство обряда совершил приходский священник Иннокентий Преображенский."

Часть метрической книги о бракосочетающихся включала в себя порядковый номер (стандарт церковной книги), дату совершения обряда. Ответственный служитель указывал имена, фамилии, отчества, место жительства, имя отца, вероисповедание, иногда встречается запись национальности, а также сословные и владельческие принадлежности жениха и невесты. В часть о бракосочетавшихся попадали данные о возрасте супругов на момент заключения брака и каким по счету браком они венчались. При наличии свидетелей (поручителей) в метрическую книгу записывались их имена (включая фамилии и отчества), сословия, принадлежность к какому-либо владению и личные отметки (по желанию). Обязательно прописывалось, кто из священно и церковнослужителей венчал брак.

Пример (образец) блока об умерших:

"Церковная книга, данная из Липецкой епархии в церковь Благовещения села Марьино Липецкого уезда Липецкой губернии для записи родившихся, браком сочетавшихся и умерших на 1898 год. Запись об умирающих.

20 октября 1901 года жителя села Марьино крестьянина Николая Иванова Васильева умерла дочь Мария, 1 год.

11 декабря 1901 года умер, а 13 декабря погребен города Липецка мещанин Петр Сергеев Кожухов, 72 года, от чахотки.

Исповедовал, приобщал и совершал погребение священник Иоанн Попов.

В блоке метрической книги об умерших записывались порядковый номер, имя, фамилия, отчество умершего, дата его смерти и погребения, информация о месте жительства, а также принадлежность к определенному сословию и владению. Уполномоченный церковник заносил сведения о том, в каком возрасте умер человек, по какой причине наступила смерть, и где он был погребен. В этой части метрической книги указывались представитель духовенства, участвовавший в захоронении и священник, который исповедовал упокоенного перед смертью.

Где хранятся метрические книги церкви и как их найти

Заинтересованные в проведении генеалогического исследования и составлении своего фамильного древа регулярно задаются вопросом "Где найти метрические книги? " Чтобы облегчить поиск мы решили подробно раскрыть данную тему. Законами тогдашнего времени было установлено, что ведение метрик должно происходить в двух экземплярах. Подлинная версия, как правило, хранилась в церкви, дубликат (копия, заверенная церковным причтом) перенаправлялся в архив консистории - в те времена это было учреждение с судебными, а также церковно-административными функциями. В связи с тем, что в 1918 году был принят "Кодекс законов об актах гражданского состояния", метрические тетради заменили на реестровые (также встречается название "актовые"), которые можно найти в местных органах ЗАГС. Однако, видимо по инерции, в некоторых районах России церковные метрические книги велись до 1921 года.

В Российской Федерации действует закон, по которому срок хранения метрик и записей актов гражданского состояния органами ЗАГС-а составляет 100 лет, по прошествии которых все документы перенаправляются на постоянное хранение в Государственные архивы (в отдельных случаях этот срок может быть чуть меньше). Чтобы найти или узнать, где хранятся метрические книги церкви, которые Вас интересуют, необходимо определить год и место рождения родственника, просчитать по возрасту документа вид учреждения, где он должен находиться (например, региональный архив или РГАДА в Москве), после чего направить соответствующие запросы в территориальные организации. Обращаем внимание читателей на то, что большинство метрических книг сохранилось и до наших дней, но часть фонда "канула в лету" из-за многочисленных пожаров и других причин, что, безусловно, затрудняет поиск родственников. Часть записей не представляется возможным найти, так как книги метрики в наше время попросту уже не существуют. Рекомендуем не отчаиваться после первых неудачных поисков и попробовать найти места хранения вторых экземпляров метрических книг. В разделе нашего сайта " " мы стараемся поддерживать актуальную базу архивов и организаций, где Вы можете определить возможное местонахождение исторических документов, связанных с Вашими родственниками. Предлагаем воспользоваться им, а также провести поиск конкретной книги за нужную дату в интернете.

Если у Вас есть дополнения - сообщите об этом в комментарии, сделаем полезный ресурс вместе!